Интервью

Наше конкурентное преимущество: Эпоха Самотлоров закончилась, задача отечественной науки – научиться разрабатывать трудные месторождения

11 сен 2014

На вопрос: «Когда нефть перестанет быть предметом первой необходимости?» – мой собеседник отвечает: «Никогда».

Академик Анатолий Дмитриевский по существу вопроса знает практически все: он директор Института проблем нефти и газа Российской академии наук.

– Анатолий Николаевич, вы больше полувека занимаетесь нефтью. Какая самая большая тайна заключена в ней? Чему-то еще удивляетесь?

– Я удивляюсь всю свою жизнь, с тех пор как поступил в 1956 году на геологический факультет знаменитой «Керосинки». В те годы все хотели стать геологами: романтика, костры, дальние экспедиции… Поиск нефти и газа сопряжен с открытиями там, где их не ждешь. Например, мы недавно открыли матричную нефть на Оренбургском газоконденсатном месторождении. Раньше я бы не поверил, что на газовом месторождении такое возможно. Матричная нефть, содержащая всю таблицу Менделеева, – интересный феномен, который тоже хранит свои загадки и тайны для специалиста. Тридцатилетняя разработка месторождения не показывала матричную нефть, но благодаря новым технологиям она стала доступной.

Добавлю, что загадка происхождения нефти и газа занимает умы и простых людей, и ученых на протяжении почти 150 лет. Какого происхождения нефть – органического или неорганического? Единого ответа до сих пор нет. К счастью, все о нефти знать невозможно. В природе нет двух одинаковых месторождений. Каждый раз решаем новую задачку. А на вопрос: «Когда нефть перестанет быть предметом первой необходимости?» – отвечаю: «Никогда». В нефти столько полезных компонентов, что трудно себе представить устойчивое развитие цивилизации без использования всего того, что она может дать.

– Этот вопрос нам никак не обойти: как западные санкции в отношении нефтегазового сектора скажутся на самочувствии отрасли? Есть мнение, что эти ограничения могут стать серьезным стимулом для развития собственного сервиса и технологий. Что вы думаете по этому поводу?

– Слишком мы зациклились на санкциях, которые вроде бы затрагивают все стороны нашей жизни. Порой впадаем в крайности: либо не обращаем внимания на них, делаем вид, будто ничего не случилось, либо считаем введенные западными странами и США запреты на ввоз технологий, оборудования катастрофичными. На самом деле во многих случаях мы вполне можем найти достойные решения, позволяющие избежать негативных последствий.

Если говорить о ситуации в нефтегазовой отрасли, замечу: наша страна уже много лет удерживает лидирующие позиции в нефтегазодобыче. Ни нам, ни нашим западным партнерам не стоит забывать, что в 1987 году в СССР было добыто 624 миллиона тонн нефти. И этот мировой рекорд держится уже 27 лет! В 1991 году мы добыли больше всех газа: 810 миллиардов кубометров. Важно заметить, что таких результатов мы добились без западных технологий, усилиями отечественных ученых, инженеров, на созданном нами оборудовании. Был, конечно, провал в 1990-е годы, когда у нас исчезли даже запчасти, чтобы починить простаивающие скважины.

– Когда же стало заметно технологическое отставание «нефтянки»?

– Когда рынок открылся и к нам хлынули западные технологии. Тогда стало очевидно, в чем мы отстаем. Оказалось, что в США давно активно используют при добыче нефти горизонтальные скважины и технологию гидроразрыва.

Но самое интересное и обидное для нас заключалось в том, что и то и другое было придумано еще в Советском Союзе. Гидроразрыв предложили наши ученые: в 1953 году была опубликована статья, в которой излагалась теория гидравлического разрыва нефтяного пласта.

Анатолий Дмитриевский родился в 1937 году в Москве. В 1961 году окончил геологоразведочный факультет Московского института нефтехимической и газовой промышленности имени И. М. Губкина по специальности «геология и разведка нефтяных и газовых месторождений». В 1966 году защитил кандидатскую, а в 1980-м – докторскую диссертацию. В 1987-м стал одним из основателей Института проблем нефти и газа Российской академии наук и Минобразования РФ. С 1993 года является членом экспертного совета при Правительстве РФ, возглавляет работу по анализу и экспертизе всех крупнейших проектов по освоению нефтегазовых ресурсов различных регионов нашей страны. Является автором и соавтором около 700 научных работ, 27 открытий, изобретений и патентов.

– Для наших читателей поясним, что гидроразрыв позволяет интенсифицировать добычу нефти и газа.

– Да, это так. Теорию-то мы создали, а реализовали ее в полном объеме американцы. В 1993 году делегация нашего института приехала в США. В ходе обсуждения проблем нефтедобычи мы спросили американских коллег: а кто отцы-основатели теории гидроразыва? Нам тут же назвали имена Христиановича и Желтова. И каково же было удивление, когда мы представили Юрия Желтова, который находился в нашей делегации. Кто-то из американских коллег не сдержался и воскликнул: «Вы еще живы?!» Юрий Петрович был совсем молодым, когда увлекся теорией гидроразрыва, ему не было и тридцати.

А теория горизонтального бурения была создана профессором Александром Григоряном. В 1949 году с целью увеличения продуктивности скважин Григорян предложил бурить горизонтально-разветвленные скважины по аналогии с корнями у деревьев, которые расходятся в разные стороны. Скважина с разветвленными стволами, пробуренными в продуктивной зоне, характеризующейся одинаковой проницаемостью, считал он, должна дать увеличение дебита пропорционально количеству стволов. Григорян успешно протестировал свою теорию в 1953 году в Башкирии. Кстати сказать, активно занимался внедрением горизонтального бурения легендарный Николай Байбаков, нарком нефтяной промышленности и председатель Госплана СССР.

– Но сегодня Россия – скорее один из крупнейших в мире потребителей технологии гидроразрыва пласта. Законодатели мод на этом рынке – западные нефтесервисные компании. На долю «большой четверки» – «Халлибертон», «Везерфорд», «Шлюмберже» и «Бейкер-Хьюз» – приходится примерно 18 % российского рынка.

– Надо признать, в реализации теории гидроразрыва мы отстали, несмотря на то что эти идеи родились в нашей стране. Тем не менее нашими учеными разработано много прорывных технологий, одна из них – плазменно-импульсное воздействие на продуктивные пласты. Этот метод очень эффективен для разработки трудноизвлекаемых запасов углеводородов, в том числе для добычи сланцевых нефти и газа. И что особенно важно, технология эта экологически чистая. Если бы ее использовали, уверен, в Европе не было бы таких протестов против разработки сланцевых месторождений. Чем опасна разработка сланцев? Добыча этих ресурсов сопряжена с рисками для окружающей среды, в породу подается очень агрессивная смесь из десятков сложных реактивов в водном растворе, которые могут привести к химическому загрязнению грунтовых вод. Наша технология исключает подобное. Отечественная компания «Новас СК» успешно реализовала эту перспективную технологию, в том числе в США, Китае и Казахстане. И таких разработок у нас очень много.

– Губернатор Югры Наталья Комарова и президент Российской академии наук Владимир Фортов в прошлом году подписали соглашение о научно-техническом сотрудничестве между правительством округа и РАН. Ваш институт тоже включился в эту работу...

– Уже прошло первое заседание координационного совета по организации сотрудничества между правительством Югры, РАН и предприятиями ТЭК для развития минерально-сырьевой базы России. Мы свои усилия сосредоточим на технологиях, связанных с трудноизвлекаемыми запасами, сланцевыми ресурсами. И это вполне объяснимо. В России вплоть до 1990-х годов добывалась «легкая» нефть, которую извлекали простым методом заводнения. Сейчас доля трудноизвлекаемых запасов достигает 60 %. По нашим оценкам, объемы добычи «легкой» нефти к 2020–2022 году сократятся на 40–50 миллионов тонн. Надо признать: эпоха Самотлоров закончилась, остались мелкие, трудные месторождения. Сегодня приходится работать на глубине 4–5 километров и больше, в неблагоприятных горно-геологических и природно-климатических условиях. Работа с «тяжелой» нефтью, на истощенных месторождениях требует сложных технологий. В частности, мы предлагаем такие методы, которые увеличат объемы добычи на обводненных участках и продлят жизнь месторождениям Западной Сибири. Как известно, сегодня на наших месторождениях вместе с нефтью из скважин поднимается на поверхность 70 % воды, а в некоторых местах – более 90 %.

Учеными Института проблем нефти и газа РАН разработана полимерно-гелевая система «Темпоскрин», которая позволяет обеспечить эффективную добычу обводненных запасов нефти. И конечно же, перспективными считаем разработки, связанные с Баженовской свитой. Уникальное природное явление, занимающее половину территории Западной Сибири, – основной кладезь нетрадиционной нефти для России. Так что нам рано говорить, что нефтяная эра в Югре заканчивается. Кстати сказать, изучать Баженовскую свиту мы начали в 1960-е годы, когда американцы о сланце еще и не говорили.

– Не скажется ли война санкций на научных контактах российских и западных ученых?

– Это сегодня невозможно. В тот момент, когда уже запускался механизм санкций, мы в Москве проводили XXI Мировой нефтяной конгресс с достаточно насыщенной программой, обсуждали совместные проекты с западными коллегами. Политика и наука – это отдельные миры.

Ниже 100 долларов за баррель

Цена на нефть в 2015–2017 годах может упасть «ощутимо» ниже 100 долларов за баррель. Об этом заявил замминистра финансов России Алексей Моисеев. Уменьшение цены на природный ресурс в первую очередь связано со снижением геополитической напряженности.

– Беспокоит прогноз цен на нефть. Мы не согласимся с Минэкономразвития, нам кажется, цены на нефть несколько завышены. Мы видим сейчас начало поставок из Ливии, видим первые признаки стабилизации ситуации в Ираке, – сказал Моисеев.

Ранее Минэкономразвития подготовило обновленную версию прогноза на 2014–2017 годы, в соответствии с которой предполагаемый уровень средней по 2014 году цены на нефть был повышен с 104 до 105 долларов за баррель, а прогноз среднегодовой цены в 2015–2017 годах оставлен на отметке в 100 долларов за баррель. Но, видимо, на этом уровне нефть не остановится.

– Анатолий Николаевич, я знаю, что вы не любите, когда говорят о «нефтяной игле», ресурсном проклятии России…

– Как можно говорить о проклятии, если благодаря нефти наша страна выжила в самые неблагополучные времена?! Что бы мы делали в 2008-м, когда наступил кризис? Именно нефтяные доходы стали той подушкой безопасности, смягчившей его последствия.

– Я о другом хочу спросить: почему каждый раз страна выбирает сырьевой сценарий развития, а не инновационный? Почему то конкурентное преимущество, которое дает нам нефть, мы не используем для инновационного прорыва, а просто проедаем.

– Сырьевая привязанность ограничивает возможности страны, экспортно-сырьевой путь, конечно же, тупиковый. Что предлагают ученые РАН? Мы разработали Стратегию ресурсно-инновационного развития экономики страны. На первом этапе необходимо отладить инновационные процессы в нефтяной и газовой промышленности, научиться продавать продукты нефтехимии и газохимии, а не сырую нефть и газ. От модернизации в нефтяной отрасли мы отдачу получим быстрее, чем, например, в машиностроении: там примерно 90 % оборудования надо менять, а для этого нужны объемные инвестиции. Если мы выйдем на технологии, позволяющие производить нанотрубки, наносорбенты, углеродное волокно, новое поколение катализаторов и композитных материалов, то будем получать прибыль в сотни раз выше, чем от продажи сырой нефти. И тогда инновации в «нефтянке» распространятся и на другие секторы экономики.

Кстати сказать, в Норвегии, занимающей первое место по уровню жизни, когда-то поступили так же: внедрили передовые инновационные технологии в нефтегазовый сектор, а затем распорядились доходами в пользу других отраслей. Я убежден: инновационный рывок стране надо начинать с «нефтянки».

Автор текста: Ольга Маслова

ИСТОЧНИК: Информационно-аналитический интернет портал "ugra-news.ru"